Попытка написать нечто... в общем, нечто ==" Надо менять жанры...
читать дальше- Бармен, повтори заказ!..
Светловолосый мужчина за стойкой неодобрительно покосился на уже порядком подвыпившего посетителя, но выполнил требуемое, послушно наполняя граненный стакан чуть мутноватой жидкостью. И все-таки, странный парень… Еще совсем молод, да и пить явно не умеет, а туда же…
- Эй, может тебе уже хватит?.. – вышло немного неуверенно. Все же, девиз заведения: «прав тот, кто платит», а выложился этот парнишка неплохо. И откуда у него только деньги на такую выпивку?
- Не твоё дело… - последовал ожидаемый ответ.
Бармен лишь равнодушно пожал плечами. В конце концов, не он первый, не он последний.
- Слушай… Как там тебя… - «клиент» чуть прищурился, пытаясь разглядеть имя на ламинированной карточке. Перед глазами все плыло, а за мысли приходилось цепляться, словно скалолаз за каменный выступ. Бросив бесполезные попытки, парень продолжил: - Вот ты когда-нибудь любил?
Бармен быстро глянул на собеседника. Парень как парень – крепкого, спортивного телосложения, щеки раскраснелись от выпитого алкоголя, иссиня чёрные волосы, небрежно собранные в хвост – таких миллионы. И только глаза - необычные, цвета мокрого асфальта, выделяли его среди серой безликой массы людей. Не часто встретишь у японца такой глубокий стальной оттенок. Только… в глубине глаз плещется боль. Мужчина нахмурился. Какое ему дело до юных пьяниц?
- Нет.
- Повезло. – парень криво усмехнулся и, одним глотком осушив стакан, скривился. - Гадость какая...
«И что я здесь делаю?.. Докатился, Недзуми...» - резко выдохнул и спрятал лицо в ладонях.
Забавная вещь - этот алкоголь. Прогоняет все мысли, опустошает голову, но от воспоминаний не сбежать... Почему?.. Почему яркие картинки никак не желают успокоиться? Почему перед глазами вновь и вновь возникает образ кареглазого мальчишки, весело смеющегося или же болтающего о какой-то несусветной ерунде?.. Такого светлого, теплого, родного...
«Хватит...» - попытки остановить поток мыслей принес лишь очередную порцию боли.
- Хватит!.. - тишина вокруг.
Ощущение невесомости. Его куда-то несут? Нет. Скорее тащат, как последнего пьяницу. Дурак. Недзуми блаженно улыбнулся, мышцы отказывались повиноваться, изо всех сил хватаясь за тонкую завесу сна. Ему придется рассказать правду, а пока... пока он просто утонет в подобии безмятежности, просто уткнется в чуть прохладную ткань светлой кофты и вдохнет имитацию родного запаха...
Он расскажет, а пока... пусть будет просто.
***
- Крыс!
Брюнет вздрагивает и резко выпрямляется на стуле. Черт. Опять заснул на рабочем месте. Он медленно потягивается и встречает растерянный взгляд карих глаз.
«Да уж... Кажется, чудик не далеко от меня ушел.»
- Который час? - Сион забавно морщит нос, даже не пытаясь подавить зевок, и мельком смотрит на часы. Четвертый час...
За огромным звуконепроницаемым стеклом нет ни единого проблеска света. Да и откуда он может взяться здесь? Лаборатория национального университета расположена глубоко под землей, а имитаторы дневного освещения - огромные экраны, отражающие мир на поверхности - включаются только с приходом зари. Еще целых два часа...
Глаза слезятся от иссиня-неонового оттенка настольной лампы, придающего даже груде незаполненных документов некую таинственность.
- Документы... - Недзуми тихо простонал и уронил голову на стол, вспомнив о причине своего ночного пребывания в стенах универа. - Черт...
Где-то рядом раздался тяжелый вздох и звук включения кофеварки, а еще спустя мгновение Крыс уловил едва терпкий аромат.
- А если... - голос Сиона становится тихим, будто он боится... Боится признаться, что это его уста покинуло опровержение их пятилетнего труда. - Если у нас ничего не получится? - он сглатывает, уловив в полумраке хмурый взгляд серых глаз. - Если государство так и не даст разрешение на проведение эксперимента?
Несколько минут в лаборатории витает лишь тишина, разбавленная тихим плеском горячего напитка да шелестом бумаг. Недзуми молчал. А что он мог сказать? Что все получится? Что они получат это чертово разрешение и помогут человечеству ступить на новую ступень?
Бред. Полный бред. Вот уже пять лет они работают над проектом «Бесконечность», проектом, способным переступить через запретную черту матушки-природы - через смерть. Лучшие студенты национальной академии, признанные гении... Крыс фыркнул в кулак. Сколько раз они получали предложения работать заграницей? Только, вот ирония, высокая заработная плата и высокомерные ученые, в меру упрямства и самолюбия неспособные принять «столь молодых неопытных» специалистов, совсем не привлекали парней.
Кинув беглый взгляд на, отчего-то, нахмурившегося шатена, Крыс вновь погрузился в чтение бланков.
«Черт...» - воспаленный от регулярного недосыпа мозг просто отказывался принимать новую информацию. Формулы, схемы уплывали куда-то далеко-далеко, а перед глазами то и дело мелькали обрывки старых киносъемок.
Вот они, будучи семилетними детьми, сбегают с детского дома. Он до сих пор помнит заплаканное бледное лицо Сиона, полный пренебрежения взгляд воспитательницы, злые подначки сверстников. Конечно, ведь они - чужаки. Они - другие, не станут терпеть, молча глотая горькую обиду.
Что было дальше? Недзуми морщит лоб, старательно делая вид, что вникает в суть той писанины, что уже битый час лежит перед ним. Нужно закончить до утра...
Дальше все происходило, словно в театральной постановке - слишком гладко, чтобы быть правдой, но так реалистично... Встреча с Каран, единственной женщиной, пожалевшей двух истощенных, покрытых пылью и ссадинами мальчишек. Потеряв родного ребенка, она приняла под свою опеку двух голодных «грызунов». Всюду вместе, и в беде, и в радости. Тогда они впервые узнали значение слова «семья», но, в отличие от Сиона, Крыс так и не смог назвать эту женщину матерью...
От размышлений Недзуми отвлек тихий вздох у самого уха.
- Ты ведь даже не слушал, так? - немного обиженный тон. И когда он успел подкрасться?
- У нас выйдет.
«Всего-то и нужно - придать голосу больше уверенности. Да тебе не в ученые, тебе в актеры нужно, Недзуми.» - он улыбается, разворачиваясь и утыкаясь носом в складки шерстяного свитера - в лаборатории всегда поддерживается холод.
Все верно. У них выйдет. Они смогут победить старуху-смерть, так внезапно забравшую Каран, смогут отомстить ей за все свои беды и потери. Уж в третий-то раз правительство просто не может отклонить их запрос на дальнейшее проведение научных исследований, а значит...
- Мы выстоим.
***
Серые глаза больше не сверкают стальным блеском.... Их свет померк в тот миг, когда в тишине пустой комнаты завибрировал старенький сотовый, чудом сохраненный ещё со времен школьной учебы, а сейчас... Сейчас Недзуми стоит у белой мраморной плиты, безвольно опустив голову.
Почему-то вспомнился просмотренный накануне фильм. Только, вопреки шаблонному сюжету, в его трагедии на похоронах не идет дождь, а откуда-то сзади не доносятся несдержанные рыдания - просто некому оплакивать его, Недзуми, лгуна.
«Да, Сион. Ты - лгун...» - холод ужом проскальзывает под кожу, студит кровь, покрывает инеем сердце, и Крыс сильнее сжимает кулаки.
- Ты ведь обещал! - все, кто могли услышать его крик, ушли еще два часа назад. А может и больше. Чертово время снова потеряло стрелки часов... - А как же наша мечта - победить во что бы то ни стало?! Ты сдался костлявой старухе?!
Солнце упрямо не желало уступать тучам. Где-то далеко, в городском парке, играли дети - счастливые, беззаботные...
- Знаешь, - почти шепотом. - Я так и и не успел сказать тебе, как сильно... - окончание фразы потонуло в сильном порыве ветра.
«Ваш брат погиб в автокатастрофе. Соболезную.» - сухой отчет, не более.
Каждое слово резало по ушам, казалось неправильным, не нужным, пустым. Погиб? Брат? Первое время хотелось просто смеяться. Истерика подступала легко, почти незаметно. Что за бред?! Их отношения давно уже вышли за рамки - «друг-брат». И Крыс был несказанно рад, что полицейский ошибся, ведь допустив неточность однажды - обязательно допустишь её снова. Сион жив! Все не могло закончиться... так и не начавшись.
- Ты не смог сдержать обещания... - брюнет резко поднял голову, а взгляд серых глаз вновь обрел осмысленность. - А я смогу. Я сотворю чудо. Нужно только поверить...
***
Недзуми со всей силы ударил кулаком по стене. Надоело! Черт возьми, как же надоело! По светлой панели стекали алые ручейки. Снова не рассчитал силу...
Почему?! Как такое возможно, что правительство самой развитой - технически и экономически - страны не дает согласие на проведение какого-то жалкого опыта?! Люди смогут жить вечно! Пусть в механическом теле, но все же! Больше не будет этой ноющей боли в груди... Проект «Бесконечность» идеален!
- Сион... Прости меня... - Крыс прислонился к стенке и медленно сполз на пол. - У меня так ничего и не получилось.
Ироничная ухмылка. А имеет ли он право утверждать, что ничего не получилось, даже не попробовав? Государство не допустит нежелательных экспериментов. Система поймает и накажет всякого, нарушающего закон, но... правила ведь созданы, чтобы их нарушать?
- Поймают - свободы не видать. - тихий бархатный смех. Терять ему нечего. - Решено. Сион, наш труд не пропадет даром!
***
Достать нужную технику не составило труда. Деньги во все времена являлись двигателем прогресса. Недзуми довольно усмехнулся. Несколько ассистентов, оборудованная лаборатория... Не зря все-таки Сион настоял на том, чтобы сохранить их сбережения, тратясь лишь на самое необходимое.
«Прошло уже три месяца... Скоро начнутся морозы.» - парень встряхнул головой, отбрасывая непослушную челку. - «Чудик... Потерпи еще немного...»
Он приходил каждую ночь. Что-то шептал, смеялся, говорил... Только Крыс мало что смог услышать - звуки доносились не четко, словно вокруг гудели поезда. Сион походил на ангела. Светлый, теплый, он светился в темноте, и казалось, один порыв ветра сможет развеять этот неясный образ.
Белый... Белая одежда, бледная кожа и, отчего-то, снежно-белые волосы. Недзуми никогда не понимал любви Чудика к этому цвету. Жизнь никогда не дарила им таких ласковых оттенков, всегда кидала только темные краски.
«Это ты так думаешь. - Сион задорно улыбнулся и щелкнул брюнета по лбу, игнорируя недовольное сопение друга. - Все самое светлое только впереди!»
«Ангел? Нет. Ангелов не существует, а Сион... реален.»
Иногда Крысу казалось, что он сходит с ума. Все ночи напролет он проводил в лаборатории, изредка отвлекаясь от работы на приготовление кофе - с молоком и ложкой сахара, как готовил Сион. С официальной должности в университете пришлось уволиться. Темные круги под глазами и хмурый взгляд потемневших, теперь почти черных, глаз не позволили «наставникам» возразить.
За окном медленно парят снежинки. Узорчатые, острые, холодные... Кружатся в неспешном вальсе, обжигают зрение этим несносным белым цветом. Теперь Недзуми постоянно видит мальчишку рядом. Видит в пустых витринах магазинов, в огнях ночных электричек - везде. А он все говорит и говорит... Только Крыс по-прежнему не может разобрать ни единого слова. Приходится лишь улыбаться в ответ и отчаянно тянуть руки к желанному силуэту.
***
Слезы струились тонкими ручейками, опускались все ниже и ниже - бледные впалые щеки, искусанные губы...
«Так вот оно какое - счастье...»
Тонкая кожа - силикон, едва заметный шрам у основания шеи - стык микросхем. Мастерство пластических хирургов достигло своего пика еще в начале двадцать первого века, и Недзуми в который раз убедился в правильности выбора специалистов. Все вышло на высшем уровне. Точная копия сейчас, словно безвольная кукла, смотрит своими огромными карими глазами в его - серые...
Копия идеальна. Нет ни единой ошибки, ведь Крыс знает «подопытного кролика» до последней черточки, до последней родинки... Только вот волосы - снежно-белые, будто светящиеся в ночном полумраке комнаты - он осмелился изменить. Образ светлого ангела не покидал мыслей, не желал возвращаться в мир так и не нарисованных картин.
Вдоль позвоночника пробежал холод. Что это за чувство? Все получилось! Это не сон! Осталось лишь подсоединить нужные проводки, и его Сион снова будет жив!
Тихий щелчок аппаратуры, и, до этого карие, глаза зажигаются тусклым красным сиянием. Недзуми недовольно цокает. Этой оплошности можно было избежать...
- Сион... - тихий шепот.
Ответа не последовало. В помещении очень холодно, будто кто-то открыл окно в разгар снежной бури. Едва слышный жалобный писк из угла. Недзуми вздрагивает. Крысы. Они боятся. Только чего? Неужели, темноты? Или всему виной неясные тени, звуки?
Белый… Белый?! Он резко разворачивается. Что это – обман зрения или реальность? В осточертевшем неоновом свечении лампы Крыс видит лицо Сиона. Всего на мгновение, мельком, но видит…
«Черт возьми! Почему в его взгляде я уловил… осуждение?! Обиду? Вину?.. Нет. Это всего лишь галлюцинации на почве переутомления, всего лишь… бред.»
- …дзуми… - сердце вновь заходится в бешеном ритме, зрачки расширены, и, кажется, даже воздух наполнен металлической пылью. – Недзуми…
«Я столько ждал, надеялся, верил…» - слезы продолжают прочерчивать все новые и новые дорожки, руки дрожат. – «Столько раз представлял себе этот момент, но…» - за спиной послышался шорох. – «Теперь, когда этот миг настал, почему я не могу найти в себе силы обернуться?»
- Ну же, Крыс, посмотри на меня… - голос по прежнему неуверенный, с оттенком хрипотцы.
Его плеча касается что-то невероятно холодное. Недзуми в который раз вздрагивает. Прикосновение морозит кожу, даже через ткань кофты.
- Сион… - он резко разворачивается и замирает.
Вот же он! Такой родной, любимый… Смеющийся взгляд, на устах легкая улыбка – все тот же Чудик. И Крысу уже наплевать на дикий холод, наплевать на неестественную твердость кожи и на острые проводки-вены под ней. Ему достаточно и этого. Главное, что Сион – жив, он рядом, прижимается к его груди, как и тогда, теплой осенью…
И лишь на краткий миг Недзуми снова улавливает в стекле отражение печальных карих глаз…
***
Снова этот сон. Он снится Крысу уже которую ночь. Все вокруг пропитано свежестью, зеленью, какой-то особенной красотой. Тепло. Весна только-только вступила в свои права, и природа спешит сбросить сонное оцепенение зимы, спешит выткать своё цветастое полотно, спешит жить.
- Знаешь, если снова ударят морозы, все это погибнет. – Недзуми запрокидывает голову и хмурится – солнце слепит глаза.
Сион сидит рядом, беззаботно болтая ногами. В самом укромном местечке старого парка, куда еще не добрались железные лапы города, все еще царит тишина, прерываемая размеренным скрипом качелей. Здесь нет ни шума машин, ни надоедливых криков. Только они, только солнце, только свежесть апрельского ветра.
- Весна в этом году поздняя… - кареглазый мальчишка тихо смеется, заставляя Крыса прыснуть в кулак. Вот Чудик! Нашел чему радоваться…
- Ты меня вообще слушал? – деланно недовольный тон.
- Недзуми, ты неисправимый пессимист!
Почему-то, хочется спрятать лицо в длинном шарфе, хочется закрыть глаза ладонью или просто уйти в тень. Он иронично ухмыляется. Грызуны не любят яркого света? Да, кажется это им рассказывали на прошлом уроке…
Сион радостно смеется и взмывает ввысь. Качели растерянно стонут, не ожидая такой нагрузки, и Крыс не может сдержать улыбки. Такой живой, радостный… Как ребенок, ей Богу!
В воздухе раздается тихая незамысловатая мелодия. Недзуми чуть прикрывает глаза. Зачем ему смотреть на солнце, если вот оно – рядом! Протянешь руку и коснешься теплой щеки…
- Недзуми! – брюнет вздрогнул. – Смотри! – голос затихает, приобретая некие торжественные нотки. Что же это?..
На самом краю дорожки, среди потресканного асфальта, пробивается… еще одно маленькое солнышко. Тонкий стебелек неуверенно колышется на ветру, и кажется, будто цветок качает головой, здороваясь с непрошеными гостями.
- Одуванчик? – Сион энергично кивает головой, а на его лице столько восторга, что Крыс невольно любуется румяными щеками, теплой улыбкой, искрящимися глазами, на солнце приобретающими медовый оттенок.
Недзуми нагибается и срывает желтую «корзинку». Сион ведь так любит цветы! Протягивает руку и… замирает. В глубине карих глаз плещется обида, непонимание… Слезы?
«Что произошло?! Все было так хорошо, так что могло произойти за эти несчастные несколько секунд?» - больше не звучит песня, не скрипят качели, а в воздухе раздается первый всхлип.
- Сион… - впервые в жизни Недзуми не знает, в чем провинился. Не станет же Чудик просто так слезы лить.
- Зачем ты его сорвал?! – голос дрожит от обиды.
Крыс глубоко вздыхает.
«Так вот в чем дело.»
Хватает мгновения, чтобы приблизиться и прижать к себе вздрагивающее тело. Сион что-то сбивчиво объясняет, что-то шепчет, успокаиваясь, и даже улыбается. На траве ярким огоньком лежит сорванный одуванчик, а Недзуми мысленно смеется. Цветы тоже живые? Кому, как не ему, знать об этом…
Проснувшись, он видит стеклянные глаза, в глубине которых нет ни тепла, ни радости. Только алые огоньки-электрорецепторы. А на подоконнике стоят пустые деревянные горшочки. Цветы в этой комнате больше не растут…
***
«Я больше не могу претворяться... Да и есть ли смысл?»
Он устал от тишины, устал от света ламп и кукольного холода. Все обернулось против Недзуми. То, что должно было стать спасением для человечества, спасением ему самому, стало стальной цепью - тяжелой, склизко сокровенной...
«Всего лишь бесполезная груда металла.» - Крыс лениво перевел взгляд в угол, где, неестественно ровно, сидел «Сион».
Хотелось кричать, швырять в подделку все, что только попадается под руку, рвать силиконовую кожу и истерически смеяться. Он ведь все стерпит! Жалкая пустышка!
Дурак! Какой же дурак! Столько лет труда, столько пустых надежд!.. Понадобилось всего пару недель, чтобы осознать свою ошибку - мертвые не возвращаются... Вживленная память постепенно стирается, оставляя вместо воспоминаний стерильно чистый лист. Поддерживаемые в специальной среде проводки-«нейроны» гасли, словно зажженная спичка под проливным дождем. Он купился. Повелся на запрограммированные жесты да обрывки знакомых фраз.
- Не... дзуми... - «кукла», безумно выпучив глаза, уставилась на парня. Или Недзуми это только кажется?
- Умри. - тихий, почти безжизненный, голос.
- Ты злишься? Пойдем погуляем!
- Заткнись! - Крыс сжался в комок, изо всех сил закрывая уши ладонями.
«Так говорил Сион... Хватит трафаретов! Хватит!..» - электронные часы не издают ни звука, но Недзуми физически чувствует вибрацию секундной стрелки. - «Я должен попросить у него прощения и... И что дальше? Уничтожить? Убить? Но ведь он и так мертв...»
Тепло. Такое родное, до боли знакомое. Открывать глаза не хотелось. Чья-то рука легко потрепала его по волосам. Мгновение, и Крыс вздрагивает от тихого шепота. Белый, снова белый. Сион - его Сион, настоящий - ласково провел по щеке, не обращая ни малейшего внимания на замершую «безделушку».
- Лучше смотреть на солнце, чем на его отражение в снегу.
Наваждение длится лишь миг. Недзуми молчит. Слова уже никому не нужны. На пыльной книжной полке, рядом с томиком сонетов Шекспира, лежит распечатанное письмо. Повестка. За разрушение системы ему грозит наказание, только сейчас это совсем не важно. А что тогда?..
Ничего. Хочется напиться. И Крыс улыбается. Сегодня он вновь пойдет на поводу у своих желаний.
***
«Просить прощения.» - смешно. Извиняться перед грудой металла? - «Поздравляю, Крыс, ты окончательно сошел с ума.»
Голова нестерпимо гудела, а свет больно резал по глазам. К горлу подкатывал неприятный комок.
«Следил, значит... Не думал, что... он способен на самостоятельные решения. Или это всего лишь последние кадры памяти?» - каждая мысль отдавалась невыносимым диссонансом, где-то рядом послышался шорох.
Недзуми вымучено улыбнулся и закрыл глаза - Он рядом. За окном парит снег, небо затянуто серыми тучами, а через несколько минут на соседней улице будут слышны визги сирен. Полиция не даст ни единого шанса, да и скрываться Крыс вовсе не намерен. Слишком устал, слишком болит голова...
«Белая кукла» сидит на полу у кровати, безвольно опустив голову. Батарея разряжена, как на простом сотовом телефоне, а там, где проходила линия снабжения энергии, появилась красная метка-змея - результат расплавленных проводов. Брюнет усмехнулся краешком губ. Он так и не попросил прощения.
Проект «Бесконечность» завершен полным провалом. Еще несколько минут, и маленькая квартирка наполнится шумом, ненужными движениями, вспышками камер. Это совсем не интересно гению.
Недзуми встает, неловко взмахнув руками, в вялой попытке сохранить равновесие. Взгляд карих глаз прожигает насквозь, следит за каждым его движением. Он чувствует это. Нет, не так. Он знает.
Заранее приготовленная капсула в кармане - ярко-желтая, цвета все того же солнца-одуванчика. Громкий стук в дверь, требования открыть. Кажется, перечисление полицейских званий и выдвижение обвинений. Все это доносится, словно сквозь пелену тумана. Крысу загнали в угол. Только, какая ирония, крыса всегда найдет способ скрыться.
Снова добрая улыбка и свет сияющих глаз. Тепло, хрупкое тело, отчаянно жмущееся к нему, и легкий поцелуй - дуновение весеннего ветерка. Сион крепко держит его руку, и теперь-то Недзуми отчетливо слышит каждое слово.
- Для нас бесконечность только начинается...
А полицейский, ворвавшийся в комнату первым, еще долго будет рассказывать друзьям о двух светлых силуэтах, парящих над безвольным телом темноволосого юноши.
Хех, вот к чему приводят размышления о вечной жизни))
Светловолосый мужчина за стойкой неодобрительно покосился на уже порядком подвыпившего посетителя, но выполнил требуемое, послушно наполняя граненный стакан чуть мутноватой жидкостью. И все-таки, странный парень… Еще совсем молод, да и пить явно не умеет, а туда же…
- Эй, может тебе уже хватит?.. – вышло немного неуверенно. Все же, девиз заведения: «прав тот, кто платит», а выложился этот парнишка неплохо. И откуда у него только деньги на такую выпивку?
- Не твоё дело… - последовал ожидаемый ответ.
Бармен лишь равнодушно пожал плечами. В конце концов, не он первый, не он последний.
- Слушай… Как там тебя… - «клиент» чуть прищурился, пытаясь разглядеть имя на ламинированной карточке. Перед глазами все плыло, а за мысли приходилось цепляться, словно скалолаз за каменный выступ. Бросив бесполезные попытки, парень продолжил: - Вот ты когда-нибудь любил?
Бармен быстро глянул на собеседника. Парень как парень – крепкого, спортивного телосложения, щеки раскраснелись от выпитого алкоголя, иссиня чёрные волосы, небрежно собранные в хвост – таких миллионы. И только глаза - необычные, цвета мокрого асфальта, выделяли его среди серой безликой массы людей. Не часто встретишь у японца такой глубокий стальной оттенок. Только… в глубине глаз плещется боль. Мужчина нахмурился. Какое ему дело до юных пьяниц?
- Нет.
- Повезло. – парень криво усмехнулся и, одним глотком осушив стакан, скривился. - Гадость какая...
«И что я здесь делаю?.. Докатился, Недзуми...» - резко выдохнул и спрятал лицо в ладонях.
Забавная вещь - этот алкоголь. Прогоняет все мысли, опустошает голову, но от воспоминаний не сбежать... Почему?.. Почему яркие картинки никак не желают успокоиться? Почему перед глазами вновь и вновь возникает образ кареглазого мальчишки, весело смеющегося или же болтающего о какой-то несусветной ерунде?.. Такого светлого, теплого, родного...
«Хватит...» - попытки остановить поток мыслей принес лишь очередную порцию боли.
- Хватит!.. - тишина вокруг.
Ощущение невесомости. Его куда-то несут? Нет. Скорее тащат, как последнего пьяницу. Дурак. Недзуми блаженно улыбнулся, мышцы отказывались повиноваться, изо всех сил хватаясь за тонкую завесу сна. Ему придется рассказать правду, а пока... пока он просто утонет в подобии безмятежности, просто уткнется в чуть прохладную ткань светлой кофты и вдохнет имитацию родного запаха...
Он расскажет, а пока... пусть будет просто.
***
- Крыс!
Брюнет вздрагивает и резко выпрямляется на стуле. Черт. Опять заснул на рабочем месте. Он медленно потягивается и встречает растерянный взгляд карих глаз.
«Да уж... Кажется, чудик не далеко от меня ушел.»
- Который час? - Сион забавно морщит нос, даже не пытаясь подавить зевок, и мельком смотрит на часы. Четвертый час...
За огромным звуконепроницаемым стеклом нет ни единого проблеска света. Да и откуда он может взяться здесь? Лаборатория национального университета расположена глубоко под землей, а имитаторы дневного освещения - огромные экраны, отражающие мир на поверхности - включаются только с приходом зари. Еще целых два часа...
Глаза слезятся от иссиня-неонового оттенка настольной лампы, придающего даже груде незаполненных документов некую таинственность.
- Документы... - Недзуми тихо простонал и уронил голову на стол, вспомнив о причине своего ночного пребывания в стенах универа. - Черт...
Где-то рядом раздался тяжелый вздох и звук включения кофеварки, а еще спустя мгновение Крыс уловил едва терпкий аромат.
- А если... - голос Сиона становится тихим, будто он боится... Боится признаться, что это его уста покинуло опровержение их пятилетнего труда. - Если у нас ничего не получится? - он сглатывает, уловив в полумраке хмурый взгляд серых глаз. - Если государство так и не даст разрешение на проведение эксперимента?
Несколько минут в лаборатории витает лишь тишина, разбавленная тихим плеском горячего напитка да шелестом бумаг. Недзуми молчал. А что он мог сказать? Что все получится? Что они получат это чертово разрешение и помогут человечеству ступить на новую ступень?
Бред. Полный бред. Вот уже пять лет они работают над проектом «Бесконечность», проектом, способным переступить через запретную черту матушки-природы - через смерть. Лучшие студенты национальной академии, признанные гении... Крыс фыркнул в кулак. Сколько раз они получали предложения работать заграницей? Только, вот ирония, высокая заработная плата и высокомерные ученые, в меру упрямства и самолюбия неспособные принять «столь молодых неопытных» специалистов, совсем не привлекали парней.
Кинув беглый взгляд на, отчего-то, нахмурившегося шатена, Крыс вновь погрузился в чтение бланков.
«Черт...» - воспаленный от регулярного недосыпа мозг просто отказывался принимать новую информацию. Формулы, схемы уплывали куда-то далеко-далеко, а перед глазами то и дело мелькали обрывки старых киносъемок.
Вот они, будучи семилетними детьми, сбегают с детского дома. Он до сих пор помнит заплаканное бледное лицо Сиона, полный пренебрежения взгляд воспитательницы, злые подначки сверстников. Конечно, ведь они - чужаки. Они - другие, не станут терпеть, молча глотая горькую обиду.
Что было дальше? Недзуми морщит лоб, старательно делая вид, что вникает в суть той писанины, что уже битый час лежит перед ним. Нужно закончить до утра...
Дальше все происходило, словно в театральной постановке - слишком гладко, чтобы быть правдой, но так реалистично... Встреча с Каран, единственной женщиной, пожалевшей двух истощенных, покрытых пылью и ссадинами мальчишек. Потеряв родного ребенка, она приняла под свою опеку двух голодных «грызунов». Всюду вместе, и в беде, и в радости. Тогда они впервые узнали значение слова «семья», но, в отличие от Сиона, Крыс так и не смог назвать эту женщину матерью...
От размышлений Недзуми отвлек тихий вздох у самого уха.
- Ты ведь даже не слушал, так? - немного обиженный тон. И когда он успел подкрасться?
- У нас выйдет.
«Всего-то и нужно - придать голосу больше уверенности. Да тебе не в ученые, тебе в актеры нужно, Недзуми.» - он улыбается, разворачиваясь и утыкаясь носом в складки шерстяного свитера - в лаборатории всегда поддерживается холод.
Все верно. У них выйдет. Они смогут победить старуху-смерть, так внезапно забравшую Каран, смогут отомстить ей за все свои беды и потери. Уж в третий-то раз правительство просто не может отклонить их запрос на дальнейшее проведение научных исследований, а значит...
- Мы выстоим.
***
Серые глаза больше не сверкают стальным блеском.... Их свет померк в тот миг, когда в тишине пустой комнаты завибрировал старенький сотовый, чудом сохраненный ещё со времен школьной учебы, а сейчас... Сейчас Недзуми стоит у белой мраморной плиты, безвольно опустив голову.
Почему-то вспомнился просмотренный накануне фильм. Только, вопреки шаблонному сюжету, в его трагедии на похоронах не идет дождь, а откуда-то сзади не доносятся несдержанные рыдания - просто некому оплакивать его, Недзуми, лгуна.
«Да, Сион. Ты - лгун...» - холод ужом проскальзывает под кожу, студит кровь, покрывает инеем сердце, и Крыс сильнее сжимает кулаки.
- Ты ведь обещал! - все, кто могли услышать его крик, ушли еще два часа назад. А может и больше. Чертово время снова потеряло стрелки часов... - А как же наша мечта - победить во что бы то ни стало?! Ты сдался костлявой старухе?!
Солнце упрямо не желало уступать тучам. Где-то далеко, в городском парке, играли дети - счастливые, беззаботные...
- Знаешь, - почти шепотом. - Я так и и не успел сказать тебе, как сильно... - окончание фразы потонуло в сильном порыве ветра.
«Ваш брат погиб в автокатастрофе. Соболезную.» - сухой отчет, не более.
Каждое слово резало по ушам, казалось неправильным, не нужным, пустым. Погиб? Брат? Первое время хотелось просто смеяться. Истерика подступала легко, почти незаметно. Что за бред?! Их отношения давно уже вышли за рамки - «друг-брат». И Крыс был несказанно рад, что полицейский ошибся, ведь допустив неточность однажды - обязательно допустишь её снова. Сион жив! Все не могло закончиться... так и не начавшись.
- Ты не смог сдержать обещания... - брюнет резко поднял голову, а взгляд серых глаз вновь обрел осмысленность. - А я смогу. Я сотворю чудо. Нужно только поверить...
***
Недзуми со всей силы ударил кулаком по стене. Надоело! Черт возьми, как же надоело! По светлой панели стекали алые ручейки. Снова не рассчитал силу...
Почему?! Как такое возможно, что правительство самой развитой - технически и экономически - страны не дает согласие на проведение какого-то жалкого опыта?! Люди смогут жить вечно! Пусть в механическом теле, но все же! Больше не будет этой ноющей боли в груди... Проект «Бесконечность» идеален!
- Сион... Прости меня... - Крыс прислонился к стенке и медленно сполз на пол. - У меня так ничего и не получилось.
Ироничная ухмылка. А имеет ли он право утверждать, что ничего не получилось, даже не попробовав? Государство не допустит нежелательных экспериментов. Система поймает и накажет всякого, нарушающего закон, но... правила ведь созданы, чтобы их нарушать?
- Поймают - свободы не видать. - тихий бархатный смех. Терять ему нечего. - Решено. Сион, наш труд не пропадет даром!
***
Достать нужную технику не составило труда. Деньги во все времена являлись двигателем прогресса. Недзуми довольно усмехнулся. Несколько ассистентов, оборудованная лаборатория... Не зря все-таки Сион настоял на том, чтобы сохранить их сбережения, тратясь лишь на самое необходимое.
«Прошло уже три месяца... Скоро начнутся морозы.» - парень встряхнул головой, отбрасывая непослушную челку. - «Чудик... Потерпи еще немного...»
Он приходил каждую ночь. Что-то шептал, смеялся, говорил... Только Крыс мало что смог услышать - звуки доносились не четко, словно вокруг гудели поезда. Сион походил на ангела. Светлый, теплый, он светился в темноте, и казалось, один порыв ветра сможет развеять этот неясный образ.
Белый... Белая одежда, бледная кожа и, отчего-то, снежно-белые волосы. Недзуми никогда не понимал любви Чудика к этому цвету. Жизнь никогда не дарила им таких ласковых оттенков, всегда кидала только темные краски.
«Это ты так думаешь. - Сион задорно улыбнулся и щелкнул брюнета по лбу, игнорируя недовольное сопение друга. - Все самое светлое только впереди!»
«Ангел? Нет. Ангелов не существует, а Сион... реален.»
Иногда Крысу казалось, что он сходит с ума. Все ночи напролет он проводил в лаборатории, изредка отвлекаясь от работы на приготовление кофе - с молоком и ложкой сахара, как готовил Сион. С официальной должности в университете пришлось уволиться. Темные круги под глазами и хмурый взгляд потемневших, теперь почти черных, глаз не позволили «наставникам» возразить.
За окном медленно парят снежинки. Узорчатые, острые, холодные... Кружатся в неспешном вальсе, обжигают зрение этим несносным белым цветом. Теперь Недзуми постоянно видит мальчишку рядом. Видит в пустых витринах магазинов, в огнях ночных электричек - везде. А он все говорит и говорит... Только Крыс по-прежнему не может разобрать ни единого слова. Приходится лишь улыбаться в ответ и отчаянно тянуть руки к желанному силуэту.
***
Слезы струились тонкими ручейками, опускались все ниже и ниже - бледные впалые щеки, искусанные губы...
«Так вот оно какое - счастье...»
Тонкая кожа - силикон, едва заметный шрам у основания шеи - стык микросхем. Мастерство пластических хирургов достигло своего пика еще в начале двадцать первого века, и Недзуми в который раз убедился в правильности выбора специалистов. Все вышло на высшем уровне. Точная копия сейчас, словно безвольная кукла, смотрит своими огромными карими глазами в его - серые...
Копия идеальна. Нет ни единой ошибки, ведь Крыс знает «подопытного кролика» до последней черточки, до последней родинки... Только вот волосы - снежно-белые, будто светящиеся в ночном полумраке комнаты - он осмелился изменить. Образ светлого ангела не покидал мыслей, не желал возвращаться в мир так и не нарисованных картин.
Вдоль позвоночника пробежал холод. Что это за чувство? Все получилось! Это не сон! Осталось лишь подсоединить нужные проводки, и его Сион снова будет жив!
Тихий щелчок аппаратуры, и, до этого карие, глаза зажигаются тусклым красным сиянием. Недзуми недовольно цокает. Этой оплошности можно было избежать...
- Сион... - тихий шепот.
Ответа не последовало. В помещении очень холодно, будто кто-то открыл окно в разгар снежной бури. Едва слышный жалобный писк из угла. Недзуми вздрагивает. Крысы. Они боятся. Только чего? Неужели, темноты? Или всему виной неясные тени, звуки?
Белый… Белый?! Он резко разворачивается. Что это – обман зрения или реальность? В осточертевшем неоновом свечении лампы Крыс видит лицо Сиона. Всего на мгновение, мельком, но видит…
«Черт возьми! Почему в его взгляде я уловил… осуждение?! Обиду? Вину?.. Нет. Это всего лишь галлюцинации на почве переутомления, всего лишь… бред.»
- …дзуми… - сердце вновь заходится в бешеном ритме, зрачки расширены, и, кажется, даже воздух наполнен металлической пылью. – Недзуми…
«Я столько ждал, надеялся, верил…» - слезы продолжают прочерчивать все новые и новые дорожки, руки дрожат. – «Столько раз представлял себе этот момент, но…» - за спиной послышался шорох. – «Теперь, когда этот миг настал, почему я не могу найти в себе силы обернуться?»
- Ну же, Крыс, посмотри на меня… - голос по прежнему неуверенный, с оттенком хрипотцы.
Его плеча касается что-то невероятно холодное. Недзуми в который раз вздрагивает. Прикосновение морозит кожу, даже через ткань кофты.
- Сион… - он резко разворачивается и замирает.
Вот же он! Такой родной, любимый… Смеющийся взгляд, на устах легкая улыбка – все тот же Чудик. И Крысу уже наплевать на дикий холод, наплевать на неестественную твердость кожи и на острые проводки-вены под ней. Ему достаточно и этого. Главное, что Сион – жив, он рядом, прижимается к его груди, как и тогда, теплой осенью…
И лишь на краткий миг Недзуми снова улавливает в стекле отражение печальных карих глаз…
***
Снова этот сон. Он снится Крысу уже которую ночь. Все вокруг пропитано свежестью, зеленью, какой-то особенной красотой. Тепло. Весна только-только вступила в свои права, и природа спешит сбросить сонное оцепенение зимы, спешит выткать своё цветастое полотно, спешит жить.
- Знаешь, если снова ударят морозы, все это погибнет. – Недзуми запрокидывает голову и хмурится – солнце слепит глаза.
Сион сидит рядом, беззаботно болтая ногами. В самом укромном местечке старого парка, куда еще не добрались железные лапы города, все еще царит тишина, прерываемая размеренным скрипом качелей. Здесь нет ни шума машин, ни надоедливых криков. Только они, только солнце, только свежесть апрельского ветра.
- Весна в этом году поздняя… - кареглазый мальчишка тихо смеется, заставляя Крыса прыснуть в кулак. Вот Чудик! Нашел чему радоваться…
- Ты меня вообще слушал? – деланно недовольный тон.
- Недзуми, ты неисправимый пессимист!
Почему-то, хочется спрятать лицо в длинном шарфе, хочется закрыть глаза ладонью или просто уйти в тень. Он иронично ухмыляется. Грызуны не любят яркого света? Да, кажется это им рассказывали на прошлом уроке…
Сион радостно смеется и взмывает ввысь. Качели растерянно стонут, не ожидая такой нагрузки, и Крыс не может сдержать улыбки. Такой живой, радостный… Как ребенок, ей Богу!
В воздухе раздается тихая незамысловатая мелодия. Недзуми чуть прикрывает глаза. Зачем ему смотреть на солнце, если вот оно – рядом! Протянешь руку и коснешься теплой щеки…
- Недзуми! – брюнет вздрогнул. – Смотри! – голос затихает, приобретая некие торжественные нотки. Что же это?..
На самом краю дорожки, среди потресканного асфальта, пробивается… еще одно маленькое солнышко. Тонкий стебелек неуверенно колышется на ветру, и кажется, будто цветок качает головой, здороваясь с непрошеными гостями.
- Одуванчик? – Сион энергично кивает головой, а на его лице столько восторга, что Крыс невольно любуется румяными щеками, теплой улыбкой, искрящимися глазами, на солнце приобретающими медовый оттенок.
Недзуми нагибается и срывает желтую «корзинку». Сион ведь так любит цветы! Протягивает руку и… замирает. В глубине карих глаз плещется обида, непонимание… Слезы?
«Что произошло?! Все было так хорошо, так что могло произойти за эти несчастные несколько секунд?» - больше не звучит песня, не скрипят качели, а в воздухе раздается первый всхлип.
- Сион… - впервые в жизни Недзуми не знает, в чем провинился. Не станет же Чудик просто так слезы лить.
- Зачем ты его сорвал?! – голос дрожит от обиды.
Крыс глубоко вздыхает.
«Так вот в чем дело.»
Хватает мгновения, чтобы приблизиться и прижать к себе вздрагивающее тело. Сион что-то сбивчиво объясняет, что-то шепчет, успокаиваясь, и даже улыбается. На траве ярким огоньком лежит сорванный одуванчик, а Недзуми мысленно смеется. Цветы тоже живые? Кому, как не ему, знать об этом…
Проснувшись, он видит стеклянные глаза, в глубине которых нет ни тепла, ни радости. Только алые огоньки-электрорецепторы. А на подоконнике стоят пустые деревянные горшочки. Цветы в этой комнате больше не растут…
***
«Я больше не могу претворяться... Да и есть ли смысл?»
Он устал от тишины, устал от света ламп и кукольного холода. Все обернулось против Недзуми. То, что должно было стать спасением для человечества, спасением ему самому, стало стальной цепью - тяжелой, склизко сокровенной...
«Всего лишь бесполезная груда металла.» - Крыс лениво перевел взгляд в угол, где, неестественно ровно, сидел «Сион».
Хотелось кричать, швырять в подделку все, что только попадается под руку, рвать силиконовую кожу и истерически смеяться. Он ведь все стерпит! Жалкая пустышка!
Дурак! Какой же дурак! Столько лет труда, столько пустых надежд!.. Понадобилось всего пару недель, чтобы осознать свою ошибку - мертвые не возвращаются... Вживленная память постепенно стирается, оставляя вместо воспоминаний стерильно чистый лист. Поддерживаемые в специальной среде проводки-«нейроны» гасли, словно зажженная спичка под проливным дождем. Он купился. Повелся на запрограммированные жесты да обрывки знакомых фраз.
- Не... дзуми... - «кукла», безумно выпучив глаза, уставилась на парня. Или Недзуми это только кажется?
- Умри. - тихий, почти безжизненный, голос.
- Ты злишься? Пойдем погуляем!
- Заткнись! - Крыс сжался в комок, изо всех сил закрывая уши ладонями.
«Так говорил Сион... Хватит трафаретов! Хватит!..» - электронные часы не издают ни звука, но Недзуми физически чувствует вибрацию секундной стрелки. - «Я должен попросить у него прощения и... И что дальше? Уничтожить? Убить? Но ведь он и так мертв...»
Тепло. Такое родное, до боли знакомое. Открывать глаза не хотелось. Чья-то рука легко потрепала его по волосам. Мгновение, и Крыс вздрагивает от тихого шепота. Белый, снова белый. Сион - его Сион, настоящий - ласково провел по щеке, не обращая ни малейшего внимания на замершую «безделушку».
- Лучше смотреть на солнце, чем на его отражение в снегу.
Наваждение длится лишь миг. Недзуми молчит. Слова уже никому не нужны. На пыльной книжной полке, рядом с томиком сонетов Шекспира, лежит распечатанное письмо. Повестка. За разрушение системы ему грозит наказание, только сейчас это совсем не важно. А что тогда?..
Ничего. Хочется напиться. И Крыс улыбается. Сегодня он вновь пойдет на поводу у своих желаний.
***
«Просить прощения.» - смешно. Извиняться перед грудой металла? - «Поздравляю, Крыс, ты окончательно сошел с ума.»
Голова нестерпимо гудела, а свет больно резал по глазам. К горлу подкатывал неприятный комок.
«Следил, значит... Не думал, что... он способен на самостоятельные решения. Или это всего лишь последние кадры памяти?» - каждая мысль отдавалась невыносимым диссонансом, где-то рядом послышался шорох.
Недзуми вымучено улыбнулся и закрыл глаза - Он рядом. За окном парит снег, небо затянуто серыми тучами, а через несколько минут на соседней улице будут слышны визги сирен. Полиция не даст ни единого шанса, да и скрываться Крыс вовсе не намерен. Слишком устал, слишком болит голова...
«Белая кукла» сидит на полу у кровати, безвольно опустив голову. Батарея разряжена, как на простом сотовом телефоне, а там, где проходила линия снабжения энергии, появилась красная метка-змея - результат расплавленных проводов. Брюнет усмехнулся краешком губ. Он так и не попросил прощения.
Проект «Бесконечность» завершен полным провалом. Еще несколько минут, и маленькая квартирка наполнится шумом, ненужными движениями, вспышками камер. Это совсем не интересно гению.
Недзуми встает, неловко взмахнув руками, в вялой попытке сохранить равновесие. Взгляд карих глаз прожигает насквозь, следит за каждым его движением. Он чувствует это. Нет, не так. Он знает.
Заранее приготовленная капсула в кармане - ярко-желтая, цвета все того же солнца-одуванчика. Громкий стук в дверь, требования открыть. Кажется, перечисление полицейских званий и выдвижение обвинений. Все это доносится, словно сквозь пелену тумана. Крысу загнали в угол. Только, какая ирония, крыса всегда найдет способ скрыться.
Снова добрая улыбка и свет сияющих глаз. Тепло, хрупкое тело, отчаянно жмущееся к нему, и легкий поцелуй - дуновение весеннего ветерка. Сион крепко держит его руку, и теперь-то Недзуми отчетливо слышит каждое слово.
- Для нас бесконечность только начинается...
А полицейский, ворвавшийся в комнату первым, еще долго будет рассказывать друзьям о двух светлых силуэтах, парящих над безвольным телом темноволосого юноши.
@музыка: Unwoman – His, Yours, or Mine
@настроение: Настроение? Не, не слышал...
@темы: творчество, фанфики, Номер 6, Недзуми/Сион, PG-13